СОЕДИНЯЮЩИЙ СЕРДЦА
Автор – Besenok.
******************************************************************
В душном, пряном полумраке гнуться, трепещут желтые огоньки двух десятков свечей, мешая свет с тенью на высокой постели. Где тело льнет к телу, ластиться, то бесстыдно прижимаясь, то отдалясь. Руки и губы одного, в немом согласии ласкают второго, что шумно, с присвистом дыша, вольготно раскинулся на сбитых простынях. Первый спускается все ниже, но медленно, слишком медленно и его подстегивают нетерпеливым стоном:
- Быстрее!
Чувственный танец продолжается, но лежащий внизу не желает ждать. Он хватает ласкающего его за волосы, принуждая остановиться и поднять голову.
- Я сказал – быстрее!
Послушный кивок, насколько позволяет стиснувшая его рука, и пальцы неохотно разжимаются. Руки падают вниз, мнут, комкают простынь, чтобы на пике удовольствия вновь схватить за волосы подарившего его. Вжать в себя до упора, вздернуть наверх, вглядеться в него, мокрого, тяжело дышащего, торопливо сглатывающего. Ждущего новых приказов.
И повторить, в сотый раз:
- Ты – мой! Мой, мой, мой! Телом, мыслями своими и душей, ты – мой. Ты будешь делать то, что Я хочу, так как Я хочу. Потому что ты – мой!
И тихое эхо ответа.
- Я твой…
***
Гвейлин стоял на маленьком балкончике, выходящем прямо на заснеженное горное плато. На черном шелке неба, наконец, появилась Санна - третья луна, сообщая всем, кто ее видит, что ночь перешла срединную границу.
Скоро Седабийса, поворотная ночь, когда все три луны станут идеально круглыми. Боги, и это здесь называют весной, - Гвейлин подставил ладонь и поймал падающую звездочку снежинки. Множество ее сестричек уже медленно умирало на его волосах и ресницах, но закутанный только в пушистое меховое покрывало лесной эльф не чувствовал холода.
Разве может быть холодно телу, когда замерзло сердце? Нет…
Выдохнув облачко белого пара, Гвейлин вновь посмотрел вверх. Все три жемчужины лун словно подмигнули ему в ответ.
Седабийса. В эту ночь будет ровно полгода, как я приехал сюда. Всего лишь полгода. А мне казалось – вечность. Как же здесь тянется время… оно, наверное, тоже замерзло. Или ему просто скучно. Скучно…как и все здесь.
Сама поездка в горы оказалась скучной. Вместо того чтобы отгонять грустные мысли Беталбийз наоборот возвращали их и с утроенной силой. Дальвен – легендарный город ледовых эльфов, вырубленный прямо в скале, а снаружи причудливой вязью башен и галерей повторяющий очертания гор, приелся через две недели. А сами ледовые эльфы оказались до скуки похожими на людей. Первое время Гвейлину приходилось, чуть ли не напоминать себе, что перед ним – эльфы. Синеглазые и белокурые ледовые красавцы даже телосложением от поколения к поколению все более приближались к человеческому – тяжелому и мускулистому. Волосы они безжалостно стригли, не позволяя им падать ниже талии, а некоторые, к немалому изумлению Гвейлина отстригали их аж по лопатки и ходили, как ни в чем не бывало, будто бы так и надо.
И убранство комнат – тяжелая, скорее практичная, чем удобная мебель, обилие шкур, ковров, меховых покрывал, жаркое пламя очагов – как это было похоже на человеческие замки и как непривычно видеть здесь хозяевами эльфов.
Такая «очеловеченность» резко контрастировала со строгим, почти болезненным соблюдением обычаев, многие из которых уже давно были забыты или смягчены в лесах и на равнинах.
Они цепляются за старые обычаи, словно это может сделать их более эльфами, чем они есть на самом деле. Смешно. По-человечески смешно…и скучно.
Однако с таким положением дел необходимо было считаться и если «официальная» часть миссии не доставляла Гвейлину особых хлопот – из-за тщательного соблюдения протокола многие вещи стали куда проще, - то при личном общении ему пришлось вспоминать многое из того, что было уже не в ходу в Калойканте.
И вспоминать это пришлось, чуть ли не с первых дней пути.
Салавди хотел его. Все в наместнике Дальвен: слова, жесты, взгляды - буквально кричало об этом, но…хоть  Гвейлин и был уверен, что Салавди если не позовет его к себе, то придет сам, этого не произошло. И только подъезжая к Беталбийз, он понял почему. Ему давали возможность решить. Еще один древний обычай – ты не волен решать за другого и принуждать его жить той жизнью, что ты ему выбрал. Решай за себя.
Эту формулу знали все, но никто уже давно не пользовался ей буквально, понимая, что эльф иногда был просто не в состоянии решить сам или нуждался в помощи при принятии решения. Ледовые эльфы считали иначе. Надис Салавди все для себя решил. И недвусмысленно дал понять о своих желаниях. Очередь была за Гвейлином, и когда он вступил под своды Дальвен, это негласно посчиталось за согласие.
И в первую же ночь наместник позвал Гвейлина к себе. Тот был готов к такому повороту событий и потому ничуть не удивился, когда Надис с порога попросил его заплести волосы в косу.
- А то мешать будут, - лаконично объяснил Салавди.
Это было странно – ложиться в постель с кем-то к кому не испытываешь ни любви, ни ненависти, ни даже отвращения, вообще ничего. Просто соприкосновение тел.
Салавди оказался скуп на ласки, что Гвейлина вполне устраивало. Прелюдия ограничилась тем, что лесного эльфа перевернули на живот, смазали и слегка растянули пальцами. Когда Гвейлин перестал вздрагивать в ответ на каждый толчок чужой плоти внутри себя, Салавди повернулся на бок, увлекая его за собой, и чуть откинулся на спину. В этой позе, как позже выяснилось, одной из любимых ледовым эльфом, Гвейлин чувствовал вторжение гораздо острее. Он стиснул зубы и постарался не дергаться. Салавди пробормотал что-то одобрительное и стал ласкать его рукой.
Я даже кончил тогда, - равнодушно вспомнил Гвейлин, - И хоть он и помогал мне, еще неизвестно кто был этому удивлен больше - он или я. И все равно…не то. Скучно. Как и все здесь. Интересно…а как там Заринель, он ведь тоже – среди «людей».  Скучает ли он?
***
Ренфарн не спеша шел по крытой каменной галерее, довольный уже самим фактом, что он – здесь. В Цитадели.
Меня не было две недели. Всего две недели. Целых две недели. Айри… соскучился, наверное. Весь вечер будет мне пенять, а я ведь вернулся раньше…
Так с затаенной улыбкой думал волк, готовясь к пестрому вихрю радости, событий, эмоций, упреков…любви. Все это ждет его вечером – в учебном  крыле еще идут занятия, так что Заринель даже не знает, что он вернулся. Вернулся на пять дней раньше обещанного срока. Спеша закончить все пораньше, Ренфарн навел такие порядки  в том лесу, куда его послали,
что еще лет десять как минимум у Цитадели не будет там проблем.
А вдруг он за это время уже…Нет, я бы тогда знал. Вся Цитадель знала бы.
Рэнф тихо фыркнул под нос. Он уже успел вымыться, поесть в общих комнатах и поговорить со многими знакомыми…нет, ничего за время его отсутствия не случилось. При упоминании Айри все уже привычно отводили глаза, страшась рассказывать при волке об очередной проделке неугомонного эльфа, который с первого дня приезда в Цитадель целеустремленно переворачивал Главный оплот воинов Дара вверх дном, но… это было все.
Значит, пока нет. Что ж, будем ждать. Когда-нибудь у него обязательно получится.
Так, размышляя, Ренфарн незаметно подошел к семейному крылу. Перед глазами тотчас же всплыла памятная картина вселения Заринеля в Цитадель.
Записанный как ученик, он должен был, как и все ученики, жить в предназначенном для них  крыле. Как ни странно Айри отнесся к этому факту вполне спокойно и даже с удовольствием отправился смотреть свое новое жилище. Снедаемый дурными предчувствиями Ренфарн потащился следом. Он ни на миг не верил в неожиданную покладистость эльфа. Серин исчез еще раньше, сказав, что все утрясет и, наказав другу не беспокоиться и переждать.
Легко сказать…
Заринель деловито осмотрел отведенную ему комнату, к слову сказать, светлую, просторную и уютную, и невинным тоном попросил показать ему мышей. «Здесь нет мышей!» - ужаснулась Милена, старшая домоправительница Цитадели, которая снизошла сопроводить Айри до его комнаты, только лишь потому, что он был первым эльфом, согласившимся обучаться в Триаде за последние триста лет.
«Как нет мышей?» - округлил глаза Заринель – «Это же мышиная нора? Здесь должны жить мыши…Мы ведь на них посмотреть пришли?»
Ренфарн тогда тихо сполз по стенке, собрав всю свою волю, только чтобы не расхохотаться. А Заринель тем временем с самым серьезным видом объяснял красной как свекла  старой деве, что он не может жить здесь хотя бы потому, что кровать слишком мала, чтобы заниматься любовью. Как только враз растерявшая надменность несчастная женщина смогла вставить хоть слово, она буквально выкрикнула, что такими вещами в ученическом крыле вообще не занимаются, что для этого в Доухан есть крыло, отведенное для семейных пар. Тогда Заринель осведомился, что нужно, чтобы проживать в «семейном» крыле. «Семья», - ответили ему. «Отлично» – просиял эльф, и это было окончательным поражением суровой домоправительницы. Заринель еще не закончил перечислять родственников по материнской

...........................................

продолжение http://itory.icebb.ru/viewtopic.php?id=30